После грозы - Страница 15

– Ты не понимаешь! Мне нечего предложить этому ребенку! И у меня будет столько же поводов пожалеть об аборте, как и о том, что я его родила!

– Этого ты знать не можешь.

– Карл! Я не могу растить ребенка в одиночку! – не уступаю я. – Ты не представляешь, что это такое! А вдруг со мной что-то случится, кто тогда о нем позаботится? Я через это прошла, и поверь… это нелегко.

У меня из глаз брызжут слезы, и Карл меня обнимает, шепчет, что я переутомилась и в мыслях у меня кавардак. Снова говорит, что мне нужно время, что завтра станет легче. Я трясу головой, потому что он лжет. Разве не говорил он мне то же самое вчера? Но для меня так ничего и не изменилось. Завтра будет всего лишь еще один день без Алекса, и никакие деньги мира этого не изменят.

Я пла́чу, сбивчиво втолковывая Карлу, что я сейчас чувствую, почему я злюсь и как мне не хватает Алекса. Вряд ли он что-то понимает, но мне плевать. Все, чего я хочу, – это чувствовать, как Карл меня обнимает, и чтобы мне стало хоть немного легче. А еще мне бы хотелось не ощущать себя такой одинокой…

Когда я открываю глаза, на часах почти четыре пополудни. Я лежу под одеялом в кровати, которая мне не принадлежит и которая так хорошо мне знакома, – это кровать Алекса. Не помню, как я заснула, но я даже рада, что на эти несколько часов мне удалось забыть обо всех своих проблемах. Я понемногу стряхиваю с себя сонливость, вместо того чтобы вскочить с постели. В этом состоянии есть своя прелесть: паришь в какой-то дымке и ни о чем не думаешь, а реальности как будто вообще не существует… Но и это блаженное забытье не длится вечно, и в голове у меня снова начинают роиться мысли: смерть Алекса, ребенок… И этому нет конца! Я отбрасываю эти мысли вместе с одеялом, одеваюсь, наскоро причесываюсь и выхожу из спальни.

Бренда и Карл разговаривают за столом в кухне, перед ними – множество документов и ноутбук, который я вижу впервые. Я сразу становлюсь центром внимания: Бренда вскакивает, чтобы приготовить для меня горячий шоколад, а Карл опускает крышку компьютера и спрашивает, хорошо ли я отдохнула. Он начинает сгребать бумаги в стопку, чтобы освободить угол стола, и я невольно заглядываю поверх его руки. И замираю от удивления, увидев какие-то бланки и нотариальные акты.

– Не смотри пока, дорогая, документы еще не готовы, – говорит Бренда, глядя на меня через барную стойку.

Я делаю шаг назад, как ребенок, которого застигли за рассматриванием чего-то недозволенного. Но Бренда продолжает говорить доброжелательным тоном – сообщает, что связалась с нотариусом и попросила приготовить новые документы, по которым все имущество Алекса перейдет ко мне. Я присаживаюсь на другом конце стола, подальше от бумаг. Карл возвращается на свое место, справа от меня, и заводит разговор о квартире. Натолкнувшись на его вопрошающий взгляд, я мысленно прокручиваю то, что он только что сказал, и понимаю, что он предлагает мне переехать сюда. Я смотрю на него озадаченно, и вдруг из-за барной стойки звучит голос Бренды:

– Но если ты хочешь переселиться в эту квартиру… мы с Карлом можем помочь тебе… перевезти вещи.

– Может, Шарлотта захочет ее продать, – перебивает Карл мать.

И начинает мне объяснять, что место неплохое и я наверняка получу хорошие деньги и смогу отложить их про запас.

– Я как-то об этом не думала, – бормочу я растерянно.

– Разумеется, ты об этом не думала!

Бренда возвращается с двумя чашками горячего шоколада и говорит Карлу, что я, конечно же, не могу принять такое важное решение, не разобравшись в деталях. Она ставит перед нами по чашке, потом приносит еще одну для себя и садится за стол. Я не решаюсь нарушить установившуюся тишину. Я жду, когда мне объяснят, что вообще происходит.

Устроившись напротив меня, Бренда выбирает лист из аккуратно собранной Карлом стопки и протягивает его мне. Выясняется, что это – перечень имущества Алекса и его приблизительная стоимость. Список короткий, но суммы в нем указаны значительные: квартира, автомобиль, компания по продаже мотоциклов и два личных банковских счета, не говоря уже о страховых полисах, о стоимости которых Бренда не имеет представления. Я отталкиваю документ и отворачиваюсь, ощущая некоторую неловкость, ведь это все-таки личная информация.

– Алекс оставил не так уж много, – продолжает Бренда. – Но это может тебе помочь…

Я смотрю на нее изумленно: как можно говорить такое? Это – не много? Я ловлю себя на том, что гляжу на цифры. Только на банковских счетах у Алекса в общей сумме почти тридцать тысяч долларов!

Не замечая моего удивления, Бренда советует мне продать машину и поинтересоваться у Жана, не хочет ли он выкупить долю Алекса в «Motorama», но Карл ее перебивает. По его мнению, мне пока не следует делать никаких ответственных шагов. Он говорит, что еще не видел последних финансовых отчетов фирмы, и с его губ слетает масса не понятных для меня терминов: «соглашение о партнерстве», «стоимость помещений», «невыплаченные обязательства»… Я трясу головой, чтобы он замолчал:

– Я ничего в этом не понимаю!

Бренда накрывает руку сына ладонью, и он замолкает на середине фразы, а потом указывает глазами на список:

– Все это предназначается тебе.

Мой взгляд снова скользит по колонке цифр. Все эти деньги – мне? У меня появляется давящее ощущение в груди, и я механически подношу к губам чашку с шоколадом. В голове полная неразбериха: а почему, собственно, меня это удивляет? Разве вчера Бренда не упомянула о том, что они хотят отдать мне все, что осталось после Алекса? Может, так они надеются купить ребенка, которого я ношу?